Александр Евстафьевич! Публика вас ценит и любит; каждая новая роль

ваша - для публики новое наслаждение, а для вас - новая слава; вы постоянно

слышите громкие выражения восторга, вызванного вашим дарованием и

тридцатилетним честным служением искусству; вы, наконец, накопили столько

приятных ощущений в зрителях, что они сочли долгом выразить вам лично и

торжественно свою благодарность за те минуты наслаждения, которых вы были

виновником; но в огромном числе почитателей вашего таланта есть некоторые, и

их у нас еще очень немного, - которым ваши успехи ближе к сердцу, которым

ваша слава дороже, чем кому-нибудь: это - драматические писатели, от лица

которых я и беру на себя приятную обязанность принести вам искреннюю

благодарность.

Можно угодить публике, угождать ей постоянно, не удовлетворяя нисколько

автора; примеры этому мы видим часто. Но ни один из русских драматических

писателей не может упрекнуть вас в этом отношении; мало этого, каждый из

нас, я думаю, должен признаться, что игра ваша всегда была одною из главных

причин успеха наших пьес на здешней сцене. Вы не старались выиграть в

публике насчет пьесы, напротив, успех ваш и успех пьесы были неразрывны. Вы

не оскорбляли автора, вырывая из роли серьезное содержание и вставляя, как в

рамку, свое, большею частию характера шутливого, чтоб не сказать резче. Ваша

художественная душа всегда искала в роли правды и находила ее часто в одних

намеках. Вы помогали автору, вы угадывали его намерения, иногда неясно и

неполно выраженные; из нескольких черт, набросанных неопытной рукой, вы

создавали оконченные типы, полные художественной правды. Вот чем вы и дороги

авторам; вот отчего и немыслима постановка ни одной сколько-нибудь серьезной

пьесы на петербургской сцене без вашего участия; вот отчего, даже при самом

замысле сценического произведения, каждый писатель непременно помнит о вас и

заранее готовит для вашего таланта место в своем произведении как верное

ручательство за будущий успех.

Поблагодарим вас и за то, что вы избежали искушения, которому часто

поддаются комики, искушения тем более опасного, что оно льстит скорым, без

труда дающимся успехам. Вы никогда не прибегали к фарсу, чтобы вызвать у

зрителя пустой и бесплодный смех, от которого ни тепло ни холодно. Вы

знаете, что, кроме минутной веселости, фарс ничего не оставляет в душе, а

продолженный и часто повторяемый, доставляет актеру в публике, вместо

уважения, чувство противоположное.

Наконец самую большую благодарность должны принести вам мы, авторы

нового направления в нашей литературе, за то, что вы помогаете нам

отстаивать самостоятельность русской сцены. Наша сценическая литература еще

бедна и молода - это правда; но с Гоголя она стала на твердой почве

действительности и идет по прямой дороге. Если еще и мало у нас полных,

художественно законченных произведений, - зато уж довольно живых, целиком

взятых из жизни типов и положений чисто русских, только нам одним

принадлежащих; мы имеем все задатки нашей самостоятельности. Отстаивая эту

самостоятельность, работая вместе с нами для оригинальной комедии и драмы,

вы заслуживаете от нас самого горячего сочувствия, самой искренней

благодарности. Если бы новое направление, встретившее на сцене огромный

переводный репертуар, не нашло сочувствия в артистах, - дело было бы сделано

только наполовину. Ваше художественное чувство указало вам, что в этом

направлении - правда, и вы горячо взялись за него. Приобретя известность

репертуаром переводным, вы не смотрите с неудовольствием на новые

произведения. Вы знаете, что переводы эфемерных французских произведений не

обогатят нашей сцены, что они только удаляют артистов от действительной

жизни и правды, что успех их в неразборчивой публике только вводит наших

артистов в заблуждение насчет их способностей, и рано или поздно им придется

разочароваться в этом заблуждении. Несмотря на все старания, на всю

добросовестность исполнения переводных пьес, нашим артистам никогда не

избежать смеси французского с нижегородским. Переводные пьесы нам нужны, без

них нельзя обойтись; но не надо забывать также, что они для нас дело

второстепенное, что они для нас - роскошь, а насущная потребность наша - в

родном репертуаре.

Честь и слава вам, Александр Евстафьевич! Вы поняли отношение

переводного репертуара к родному и пользуетесь и тем, и другим с одинаковым

успехом. Вы едете запасаться здоровьем. Счастливого вам пути! Запасайтесь им

как можно более. Для нас, драматических писателей, оно дороже, чем для

кого-нибудь. Верьте, что между искренними желаниями вам долгих дней желания

наши - самые искренние.

Господа, я предлагаю еще раз выпить здоровье Александра Евстафьевича!